Александр Гунченко – один из защитников Харьковского городского головы Геннадия Кернеса по делу, которое рассматривается в Киевском райсуде города Полтавы, дал интервью «Дозору».
В нем адвокат прокомментировал допросы потерпевших Александра Кутянина и Сергея Ряполова, рассказал о расследовании дел в отношении харьковских активистов, которые длительное время устраивали беспорядки под судом, а также заявил о намерении вызвать на одно из заседаний в качестве свидетеля министра внутренних дел Арсена Авакова.
- В понедельник в Полтаве прошло четвертое заседание по сути, допрашивали второго потерпевшего. Как в целом защита может охарактеризовать ход разбирательства и как оценивает ответы потерпевших?
- На этой стадии становится очевидно, что потерпевшие говорят неправду. Их показания нестабильны и не согласовываются с данными ранее, а также с показаниями иных участников процесса, которых нам еще предстоит послушать в судебном заседании. Очевидно, что потерпевших тщательно готовили. Также я не увидел искренности в их ответах. Мои коллеги, слушатели и журналисты наверняка заметили раздражение стороны обвинения в лице прокурора Ганилова. Когда ответы на поставленные вопросы гособвинителя не устраивали, либо когда сторона защиты ставила неудобные вопросы, он сразу же пытался на это отреагировать, заявляя протесты. Кроме того, на протяжении допросов как Кутянина, так и Ряполова прокуратура в нарушение норм Уголовного процессуального кодекса Украины задавала наводящие вопросы. Это недопустимо и прямо запрещено законом!
- Вы говорили о несоответствии в показания потерпевших, которые содержатся в материалах уголовного производства? Можете привести какие-либо примеры?
- От каких-либо конкретных примеров я бы в данный момент воздержался. Их множество, но есть понятие тактики защиты. Поэтому будет правильно, а главное целесообразно и эффективно для реализации нашей функции, если я на эти несоответствия укажу уже в ходе процесса. Ведь основная работа адвоката – это процессуальная деятельность.
- В ходе заседаний защита неоднократно акцентировала внимание на том, что в материалах дела нет никаких аудио- или видеодоказательств. Проще ли будет доказать невиновность?
- Бремя доказывания лежит не на стороне защиты. По большому счету, мы можем и вовсе ничего не делать в ожидании того, получится ли у прокуратуры доказать виновность наших подзащитных. Доказательств виновности у них нет, это совершенно очевидно. Мы об этом говорили неоднократно и будем говорить впредь.
- На прошедшем заседании прокуроры просили суд проводить заседания чаще – не раз в две недели, а раз в неделю. Какова позиция защиты по данному вопросу?
- По мнению стороны защиты, ходатайство, заявленное прокуратурой с точки зрения Закона, – немотивированно и не обосновано. С точки зрения морали – цинично и возмутительно! На протяжении года, пока Генеральная прокуратура, с позволения сказать, расследовала это дело, вопросов о разумности сроков у них не возникало. Разумные сроки, в первую очередь, касаются лиц, которым объявлено о подозрении в совершении преступления или которых в чем-то обвиняют. Именно этот процессуальный статус в уголовном производстве наиболее уязвим. Кроме того, не вдаваясь в процессуальные подробности, поясню – на стадии судебного рассмотрения говорить о разумности сроков вообще не в компетенции государственного обвинения.
- Двенадцать месяцев – это максимальный срок?
- Да, максимальный. Законом определен срок в два месяца для расследования уголовного дела, а в экстраординарных случаях его можно продлевать. К примеру, если следователи трудились на износ и что-то не успели по причинам, от них не зависящим. Так срок можно продлевать несколько раз, а граничный составляет двенадцать месяцев. Прокуроры несколько раз продлевали сроки досудебного расследования. Всякий раз они говорили о том, что необходимо провести те или иные следственные мероприятия, а по факту ничего не делали. А ходатайства о продлении сроков, которые они направляли в адрес стороны защиты, были написаны будто под копирку, включая грамматические ошибки и стилистические обороты. Уголовное дело, которому срок расследования – максимум два месяца, расследовали двенадцать! А после этого направили в Высший специализированный суд, для изменения подсудности. Мотивировали это абсолютно лживыми основаниями, что потерпевшие, якобы, проживали на тот момент в Киеве. Но потерпевших двое, а основная масса свидетелей и обвиняемые, в том числе и Геннадий Кернес, который на сегодняшний день является лицом с ограниченными возможностями, находятся в Харькове. Так какой был смысл переносить это дело в Полтаву, чтобы потом заявлять о том, что мы долго слушаем? Ведь перенос в другой город совсем не способствует оперативному рассмотрению.
- На суде защита также говорила о том, что частые переезды в другой город противопоказаны Геннадию Кернесу по состоянию здоровья.
- Я не могу углубляться в медицинские детали, но скажу лишь об общеизвестных фактах. На данный момент Геннадий Адольфович передвигается только при помощи инвалидного кресла, его физические возможности существенно ограничены в виду полученного тяжелого огнестрельного ранения. Имеются ли в Киевском райсуде города Полтавы все необходимые условия для лиц с ограниченными возможностями? Ответ очевиден. Их нет! Поэтому сторона защиты расценивает многочасовые пребывания Геннадия Кернеса в зале заседаний, как пытку и издевательство. Здоровый человек столько времени не в состоянии находиться в таких условиях! И, если бы Геннадий Кернес не обладал колоссальной силой воли, то давно бы уже слег в больницу и ходатайствовал о приостановлении рассмотрения дела. Кроме того, у судьи Андрея Антонова наверняка есть еще не один десяток уголовных и гражданских дел, которые ему также необходимо разрешить. Иные дела есть и у защитников, которых по делу семь, заняты могут быть также адвокаты потерпевших. Тот график, в котором мы работаем сейчас, по моему мнению, абсолютно приемлем для всех участников данного производства. График, предложенный прокуратурой – это их очередная прихоть (а может и не их).
- На суде вы сказали, что это указание свыше.
- Да, я именно так это и расцениваю.
- Если в начале будущего года суд вернется к рассмотрению изменений в графике слушаний, будете подавать ходатайства?
- Безусловно, мы будем возражать. Но не по той причине, что хотим слушать долго. Поверьте, сторона защиты с превеликим удовольствием это дело закончила бы в самые сжатые сроки. Но у нас нет такой возможности, так как прокуратура создала невыносимые условия для работы. Я имею в виду полтавский суд. Мы ведь еще не начали допрашивать свидетелей. Если потерпевшие являются лицами заинтересованными, то они охотно ездят или их возят. Но как мы или прокуратура будем свидетелей заманивать в суд? Они могут не захотеть ехать из Харькова в Полтаву или сказать, что денег нет. И что дальше? А свидетелей 74 человека только со стороны обвинения. Еще будет ряд свидетелей защиты, которые также должны быть допрошены. Так в своем ли уме прокуратура? Направить дело в Полтаву, Высший специализированный суд поддержал это, дескать, потому что у нас зона АТО близко. Но в Харькове по-моему спокойнее, чем в Полтаве. Прокуратура хочет слушать быстрее, но чем данное уголовное производство приоритетнее иных дел, которые мы ведем? Понятно, что оно актуальное, потому что один из обвиняемых – высокопоставленное лицо. Тем не менее, мы не можем бросить все остальные дела. Это прокуратуре по всей вероятности нечем заняться.
- Прокуроры предоставили расчет, что с нынешним графиком слушание может затянуться на три года…
- Мы не торопимся никуда. Наша задача – рассмотреть дело качественно, с тем, чтобы не ущемить ничьи права и получить объективное и законное решение.
- А сможете рассказать, сколько свидетелей у стороны защиты?
- Они есть, но кто это будет, вы узнаете немного позже. Мы будем заявлять ходатайства о вызове и допросе некоторых лиц. Каково их количество? Давайте об этом поговорим потом, когда будут подаваться такие ходатайства.
- Осталось ли у защиты намерение вызвать в суд в качестве свидетеля Министра внутренних дел Арсена Авакова? Антон Геращенко, насколько я помню, проходит свидетелем обвинения?
- Мы с большим интересом выслушаем всех, потому что хотим разобраться и разрешить это дело объективно. Безусловно, есть необходимость вызова и допроса министра внутренних дел. Уж слишком много сам министр уделяет внимания этому уголовному производству на своей странице в Facebook и в своих интервью. Как же его не послушать! Напомню, что такое ходатайство уже подавалось в ходе одного из предварительных заседаний. Тогда суд принял решение, что оно преждевременно. Поэтому подадим его позже.
- Еще хотелось спросить, насколько проще стало работать без активистов на улице? И как продвигаются дела по факту оскорблений и забрасывания яйцами адвокатов?
- Безусловно, без театрализованных представлений процесс пошел динамичнее. Это очевидно, это признают все участники процесса, в том числе наши процессуальные оппоненты. Мы слишком много времени уделяли этим комедийным персонажам, которые устраивали вакханалию вокруг здания суда. Потом, по всей видимости, либо они поняли бесперспективность такого занятия, либо их действительно напугала ответственность, о которой заявил суд на одном из заседаний. К счастью, представления прекратились. Мы надеемся, что лица, которые, по мнению защиты, совершили у здания суда ряд правонарушений, понесут ответственность и приложили к этому максимум усилий. Я и мои коллеги обращались в правоохранительные органы с заявлениями о совершенных по нашему мнению преступлениях так называемыми активистами. В их числе Валентин Быстриченко, Дмитрий Маринин и активист «Автомайдана» Сергей Хаджинов. Сведения внесены в ЕРДР, силами полтавской милиции проводится досудебное расследование.
- Речь идет об оскорблениях или о забрасывании яйцами?
- Обо всем. Мы усмотрели в действиях так называемых активистов не один состав преступления, а несколько. Это и вмешательство в работу судебных органов, и хулиганство, и даже террористический акт.
- Это по какому эпизоду?
- Когда митингующие силой прорывали кордон милиции. Мы полагаем, что руководили тогда этим Быстриченко, Маринин и Хаджинов, но окончательное слово все равно скажут правоохранительные органы. Так вот, Хаджинов сказал одному из работников милиции, которых там били и унижали, что если их не впустят внутрь, то дословно: «Все равно прорвемся и спалим на*уй весь суд». Эта фраза означает, что Хаджинов угрожал совершением террористического акта и в этих словах содержатся признаки состава преступления, предусмотренного ст. 258 Уголовного кодекса Украины. Что значит «спалим»? В суде люди находятся, это государственное учреждение! Это не пустые слова, а подтвержденные видеоматериалами факты. Крайне неприятно, конечно, было выступать в качестве заявителей, но куда деваться…
- Хочу еще спросить по поводу следующего заседания, на котором продолжится допрос потерпевшего Сергея Ряполова. Допрос начнет сторона защиты. Стратегией поделитесь?
- Мы будем допрашивать Ряполова перекрестно, такое право нам предоставлено законом. А что касается стратегии, тактики и вопросов, которые мы намерены задать, то пусть для него это станет маленькой неприятной неожиданностью. В любом случае, это только начало. Мы увидели лишь верхушку айсберга. И сторона защиты приложит максимум усилий, чтобы поднять на поверхность все интересующие нас и суд подробности для вынесения законного и справедливого решения.